725Горестный бабий вой огласил деревню. Маашкааа!! Машенька, дочурка моя! На кого ж ты меня!.. Михалыч только сильнее вдавил ногой лопату в землю. Никак мужики опять гарпуном из озерка болотного тельце вытащили. Это он уже видал, это он и сам, бывало, гарпуном замахивался - за последние годы сколько детишек в том болоте потонуло, да и старших тоже - кому случилось до ночи в лесу заплутать. Михалыч раньше в поисках участвовал, ежели пропадал кто, а потом малодушно рукой махнул. Тошнотворное зрелище: мертвяк раздутый, почти неузнаваемый, часто - без руки или ноги, а то и без головы, или живот как будто выжран кем, выворочен наизнанку. Благо, никто Михалыча к поискам принуждать не стал - изба на отшибе, не набегаешься, да и мало удовольствия эдакого отшельника тормошить. Жена выскочила на крыльцо, отирая руки полотенцем. Глаза - большущие на бледном лице, и смотрит, мол, неужели опять? Михалыч только плечами пожал и, крякнув, снова всадил лопату в грядку. Всю ночь в избах горели огни, да тоскливо перегавкивались собаки. - Хвост, эк тебя разобрало! Цыц! - кинула жена михалычевым сапогом в сторону конуры. Щен, поскуливая и поджав хвост, убрался внутрь, и молчал на всякий случай до рассвета.
Лес подступил к крепко сколоченной избе почти вплотную. Михалыч, держась одной рукой за поясницу, а другой - за клюку, обходил свои владения. За ним, прихрамывая, плелся старый пес Хвост. Молодой березняк вероломно пролез под ветхим забором, задавив кусты малины. - Вырубить бы вас к ядреной матери! - ругнулся старик и медленно, с кряхтением присел на сваленную среди двора кучу досок. Ничего он уже не вырубит, и досками этими забор уже не залатает. Пока старуха жива была - еще бодрился, даже яблоньку новую посадил - привез из города саженец какого-то модного сорта. А теперь и сил нет, и яблонька загнется, и сам он загнется, и пес верный что-то сдал совсем. Видать, после того, как с волком сцепился, старуху защищая. Михалыч потрепал пса за ухом. - Хвост, Хвост, а ведь как ты его, а? Сам хромой остался, а врага потрепал, видать, повалял. Грязи, земли со шкуры стряс, корней каких, и как он на себе только носил все это? Тоже мне еж, - хрипло засмеявшись, старик закашлялся. - Эх, кабы я рядом был… Авось, и подоспел бы с ружьем... Пес вяло закрутил хвостом и вдруг насторожился, подняв уши и втягивая носом воздух. “Волк”, - обмер Михалыч. Пес кинулся в лес. - Ну я тебе, тварь, за старуху отомщу! - озлобился Михалыч, и почти по-молодецки вскочил с досок. В спину тут же вступило, но, пересиливая боль, старик на полусогнутых посеменил в дом. За годы лес погустел, потемнел. Уже давно в ту сторону и не ходил никто - сначала из-за дурной славы болота, а потом - и некому стало, кто умер, кого дети в город забрали, на готовых харчах век доживать. А Михалычу со старухой боженька ребеночка так и не дал. Зато и не кричал больше горестно никто в деревне, увидев обезображенное раздутое тело кого-то из родни. - Хвост! Хвост! - звал Михалыч, продираясь через валежник и заряжая ружье. Где-то неподалеку раздался собачий лай. “Только не в болото, родненький, ты ж один у меня и остался!” Михалыч прибавил шаг. Никогда он не видел Хвоста таким. Шерсть на загривке - дыбом, клыки огромные, рычит на кочку какую-то, чуть не пена изо рта. “Ах ты, сука зубастая, боишься пса моего, прячешься! Сейчас я тебя”, - злорадно подумал Михалыч и прицелился в ожидании волка. Но волк все не появлялся. Спустя несколько минут старик понял: нет никакого волка тут, и не было. Опустив ружье, Михалыч подошел к Хвосту и опустил руку на вздыбленный загривок. - Эй, малыш… Пойдем домой. Совсем видать свихнулся, и меня, старого дурня, за собой повел. Пес не шелохнулся, продолжая скалиться на кочку. Михалыч обернулся. Куча была слеплена из каких-то корней, веток и комьев грязи - он уже видел такое рядом с растерзанным телом жены. В куче что-то белело. Михалыч наклонился, не разглядел - и осторожно опустился на корточки. Потянул за белое. Из грязевой кучи появилась человеческая кость. Старик резко выдернул находку, и тут из кучи раздался звук, смешавший в себе всхлип, рык и смешок. Хвост за спиной заскулил и бросился в лес. Михалыч поднял глаза и окаменел - куча разрасталась, протягивая к нему узловатые корни. Когда влажная грязь соприкоснулась с телом Михалыча, поглощая его, он понял - болото много лет уже не получало пищи, и порожденная им тварь вышла на охоту сама. А еще Михалыч понял, что подняться с колен и убежать он уже не успеет.
Нуремхет, Михалыч был готов, я думаю. Без старухи уже совсем не в радость как-то было Гость, ура! С Хвостом все обязательно будет хорошо, оставшиеся обитатели деревни пригреют его
-
-
05.11.2014 в 04:11-
-
05.11.2014 в 04:15-
-
05.11.2014 в 04:20-
-
05.11.2014 в 04:20-
-
05.11.2014 в 20:20-
-
05.11.2014 в 22:57Надеюсь, с Хвостом всё хорошо будет D:
-
-
05.11.2014 в 23:12Гость, ура! С Хвостом все обязательно будет хорошо, оставшиеся обитатели деревни пригреют его
-
-
05.11.2014 в 23:18-
-
05.11.2014 в 23:21-
-
05.11.2014 в 23:36и язык потрясающий, автор
-
-
05.11.2014 в 23:40-
-
22.12.2015 в 13:20-
-
22.12.2015 в 15:10-
-
22.12.2015 в 15:10