Я никогда не страдала клаустрофобией. Но даже мне в эту минуту было неуютно. Только представьте - многие метры глухой земли и бетона над головой, справа и слева, и ты отделён от них только хрупкой скорлупкой вагона. Железо спасёт от обрушения? Очень навряд ли. А даже если и выдержит, то нас добьёт нехватка воздуха. Кажется, парень напротив думал о том же. Он терзал воротник футболки, хватая воздух широко открытым ртом. На спине и груди его расплывались широкие пятна пота. Вышло так, что поезд вдруг встал в тоннеле. Обычно машинист предупреждает по голосовой связи - мол, не беспокойтесь. Поезд скоро отправится. Но он молчал. И никто не приходил. В повисшей тишине отчётливо слышались обрывки отдельных песен, звучащих из наушников пассажиров. Изредка кто-то покашливал или двигался, шаркнув подошвой о пол. Через пять минут стояния в тоннеле люди забеспокоились. Через десять - начали переговариваться. Кто-то пытался набрать с мобильного родных, друзьям, в службу спасения, но из динамиков визжали сигналы о том, что связи здесь нет. Через пятнадцать минут трое мужчин решили попытаться разжать двери поезда и выйти в тоннель, чтобы добраться до кабины машиниста. Двери легко поддались, и люди канули во тьму. Две минуты спустя послышался глухой стук, точно кто-то бросил несколько мешков. Они не вернулись, но в распахнутые двери приятно задували какие-то тоннельные сквозняки. По крайней мере есть, чем дышать. А я просто не буду двигаться с места, буду ждать помощи. Парень с боязнью замкнутых пространств тоже рискнул подойти к открытой двери... и упал туда так быстро, точно его кто-то вытащил, как чипсину из упаковки. Поздним вечером в поездах едет совсем немного народу. Когда та тоннельная тварь, что сожрала машиниста, те мужчин, паренька в футболке... Когда она, слепая и бледная, дотянется до прикорнувшего пьяницы, который даже не заметил остановки - настанет моя очередь, и тогда я закричу. Кто бы знал, что в тоннелях следует бояться совсем не завала.
Я никогда не страдала клаустрофобией. Но даже мне в эту минуту было неуютно. Только представьте - многие метры глухой земли и бетона над головой, справа и слева, и ты отделён от них только хрупкой скорлупкой вагона. Железо спасёт от обрушения? Очень навряд ли. А даже если и выдержит, то нас добьёт нехватка воздуха. Кажется, парень напротив думал о том же. Он терзал воротник футболки, хватая воздух широко открытым ртом. На спине и груди его расплывались широкие пятна пота.
Вышло так, что поезд вдруг встал в тоннеле. Обычно машинист предупреждает по голосовой связи - мол, не беспокойтесь. Поезд скоро отправится. Но он молчал. И никто не приходил. В повисшей тишине отчётливо слышались обрывки отдельных песен, звучащих из наушников пассажиров. Изредка кто-то покашливал или двигался, шаркнув подошвой о пол.
Через пять минут стояния в тоннеле люди забеспокоились. Через десять - начали переговариваться. Кто-то пытался набрать с мобильного родных, друзьям, в службу спасения, но из динамиков визжали сигналы о том, что связи здесь нет.
Через пятнадцать минут трое мужчин решили попытаться разжать двери поезда и выйти в тоннель, чтобы добраться до кабины машиниста. Двери легко поддались, и люди канули во тьму. Две минуты спустя послышался глухой стук, точно кто-то бросил несколько мешков. Они не вернулись, но в распахнутые двери приятно задували какие-то тоннельные сквозняки. По крайней мере есть, чем дышать. А я просто не буду двигаться с места, буду ждать помощи. Парень с боязнью замкнутых пространств тоже рискнул подойти к открытой двери... и упал туда так быстро, точно его кто-то вытащил, как чипсину из упаковки.
Поздним вечером в поездах едет совсем немного народу. Когда та тоннельная тварь, что сожрала машиниста, те мужчин, паренька в футболке... Когда она, слепая и бледная, дотянется до прикорнувшего пьяницы, который даже не заметил остановки - настанет моя очередь, и тогда я закричу.
Кто бы знал, что в тоннелях следует бояться совсем не завала.